Любовь срывает маски - Страница 74

— Да, — коротко ответил Гаретт, вновь помрачнев.

Мэриан внезапно пожалела, что затеяла этот разговор. Однако Хэмпден не позволил другу испортить вечер.

— Не все было так уж плохо во Франции, — сказал он Мине. — Ты помнишь Уорика, Фолкхэм?

Из глаз Гаретта исчезло отсутствующее выражение, и он чуть заметно улыбнулся.

— Как я мог забыть его? Он всегда вонял паленой шерстью, особенно когда шел дождь.

— И он до сих пор так воняет, как я слышал, — засмеялся Хэмпден, а затем повернулся к Мэриан. — Плащ Уорика как-то попал в огонь. Мы попытались его вытащить, но он все равно обгорел по краям. У бедняги было не больше денег, чем у всех нас, и он не мог купить себе новую одежду, поэтому он просто обрезал края и носил его так.

Хэмпден усмехнулся, но Мэриан не могла разделить его веселье. Ей эта история показалось скорее печальной, чем забавной.

— Не беспокойтесь, он не страдал от холода зимой, — сказал Гаретт, правильно истолковав выражение ее лица. — Ему было так же тепло, как и нам. И если уж кто и пострадал в этой истории, так это мы, так как были вынуждены постоянно нюхать его пропахший дымом плащ. Мы так и находили его по запаху, приговаривая: «Где дым — там Уорик».

Хэмпден присоединился к смеху Гаретта, и через несколько мгновений Мэриан не выдержала и тоже рассмеялась.

— Честно говоря, в те дни у нас было мало поводов для смеха, — сказал Хэмпден, и в его глазах мгновенно потух веселый озорной блеск. — Граф и твой дядя хорошенько об этом позаботились.

— Сэр Питни? — удивленно спросила Мэриан. Она ничего не понимала. Ведь сэр Питни в это время находился в Англии, не подозревая, что его племянник жив. Как мог он навредить Гаретту?

— Ты что же, ничего не рассказывал ей о письмах? О человеке, которого Тарле послал, чтобы убить тебя? — изумился Хэмпден.

Гаретт пожал плечами, но в этом жесте угадывалась попытка защититься.

— Уверен, она это знает.

— Господи, да откуда? — протестующе воскликнула она, затем обернулась к Хэмпдену. — Так, значит, сэр Питни знал, что Гаретт жив?

Хэмпден помрачнел.

— Возможно, и не знал сначала, так как, по-видимому, мальчик-слуга, сопровождавший родителей Гаретта, был убит вместе с ними и его ошибочно приняли за Гаретта и похоронили как наследника Фолкхэмов. Но позже он узнал об этом, так как Гаретт отправил ему четыре или пять писем с доказательствами, что он — сын графа Фолкхэма. Однако сэр Питни сделал вид, что не получал этих писем. Но, узнав, что настоящий наследник жив, он очень скоро принял меры. Спустя какое-то время из Англии прибыл человек, который искал Гаретта. К счастью, вместо Гаретта он нашел меня. Я был старше, вооружен и более чем способен защитить себя. — Хэмпден усмехнулся. — Боюсь, человек сэра Питни не вернулся в Англию.

Взглянув на Гаретта, сохранявшего во время его рассказа безразлично-холодное выражение лица, Хэмпден хмыкнул и добавил:

— А граф был крайне мною недоволен из-за того, что я испачкал его полы кровью.

Мэриан слушала его в недоумении. Почему Гаретт никогда не рассказывал ей об этом? Видимо, из-за своей гордости и упрямства он считал, что не обязан никому ничего объяснять.

— Расскажите мне, пожалуйста, об этом графе, — попросила она. По какой-то причине это показалось ей необыкновенно важным. Ей хотелось как можно больше узнать о Гаретте и понять, почему он вернулся из Франции таким озлобленным, ожесточенным человеком и куда делся тот мальчик «с открытым сердцем», живший в ее детских фантазиях.

— А… граф, — пробормотал Гаретт и, взяв кусок хлеба, разломил пополам.

— Граф был тем самым человеком, который заставил меня ненавидеть Францию, — сказал Хэмпден. — Уверен, Фолкхэм со мной согласится, так как тот издевался над ним даже еще сильнее, чем надо мной. Граф ненавидел Фолкхэма, он называл его Дьяволенком.

Что ж, неудивительно. Мэриан вполне могла понять, каким образом Гаретт мог заработать такое прозвище.

— По крайней мере благодаря ему вы не умерли с голоду. Вы ведь сами говорили, что не могли найти другой работы.

— Не уверен, что все было так безнадежно, — спокойно сказал Гаретт, поднося к губам бокал с вином. — Может, было бы лучше просить милостыню на улицах Парижа, чем работать на графа.

Хэмпден хмыкнул.

— И то верно. Нас так часто пороли, что еще удивительно, как мы смогли выжить и возмужать после этого.

Мэриан побледнела и медленно опустила ложку с супом, которую только что поднесла к губам.

— Пороли?

— Естественно, — невозмутимо кивнул Хэмпден, — и меня еще не так сильно, как Фолкхэма, да он и был послабее.

— Это потому, что Хэмпден снабжал графа самыми свежими городскими новостями и сплетнями о жизни двора, — сухо пояснил Фолкхэм Мэриан. — Хэмпдену всегда удавалось сговориться с графом и променять порку на парочку свежих сплетен о его врагах.

Хэмпден ничуть не смутился.

— О да! — воскликнул он. — Я действительно подкупал его сплетнями. Конечно, мне помогало то, что я развлекал жен его врагов. — Он беспечно пожал плечами. — В то время это был наиболее легкий и приятный способ заработать деньги, чем работа в конюшне.

Лицо Мэриан сделалось почти пунцовым от этих слов, и она опустила глаза в тарелку с супом.

Заметив это, Гаретт ухмыльнулся.

— Так вот, оказывается, откуда ты столько знал. А я-то раньше завидовал твоей способности разнюхивать тайны французского двора. Теперь, когда я знаю, как ты добывал их…

— Жалеешь, что был слишком мал, чтобы самому заняться этим? — с готовностью закончил за него Хэмпден.