Любовь срывает маски - Страница 105

105

Едва слышный звук, раздавшийся со стороны двери, заставил их обоих резко повернуться в этом направлении. У двери стояла Бесс. На ее белом как мел лице был написан откровенный ужас. Она повернулась, собираясь скрыться, однако ее ставшая такой неповоротливой фигура не позволила бедной женщине двигаться достаточно быстро.

— Вернись сейчас же сюда, Бесс, — зловеще крикнул Питни, в то время как Эштон распахнул дверь и бросился следом.

В несколько шагов ему удалось нагнать ее и, схватив за руку, привести обратно в кабинет, несмотря на ее отчаянное сопротивление.

— Закрой дверь! — приказал Питни.

Эштон молча повиновался. Бесс смотрела на мужа, и в каждой черточке ее тонкого, когда-то прекрасного лица читалось отвращение, смешанное с ненавистью. Питни поднялся из-за стола, раздумывая над тем, как много ей удалось услышать из их разговора.

— Как долго ты стояла там? — спросил он самым угрожающим тоном, на какой был способен.

Бесс упрямо вздернула подбородок, но губы у нее предательски дрожали.

— Я только подошла.

— Не лги, Бесс. Ты ведь прекрасно знаешь, что с тобой случается, когда я ловлю тебя на лжи.

Он выдвинул ящик стола, достал оттуда хлыстик и принялся нетерпеливо постукивать им по ладони. И без того бледное лицо Бесс стало пепельно-серым.

— Итак, Бесс? Что ты слышала?

— Н-ничего, — прошептала она, не отрывая взгляд от хлыста.

Внезапно Питни, размахнувшись, хлестнул по столу, и Бесс вздрогнула, словно он ударил ее.

— Не лги, — прорычал он, начиная терять терпение. — Ты слышала, как мы говорили о яде?

Бедная женщина опустила глаза. Питни обошел стол и поднял руку с хлыстом.

— Да! — закричала она, закрывая лицо руками. — Да, да, — повторила она уже тише, почти с отчаянием.

— Оставь нас, Эштон, — резко приказал Питни, и тот, ни слова не говоря, тут же покинул комнату.

Едва за Эштоном закрылась дверь, Бесс торопливо заговорила, и по ее дрожащим рукам было заметно, как она напугана.

— Я не вполне поняла, что вы сделали, но я обещаю вам: я ни слова никому не скажу об этом.

— Не прикидывайся дурой, Бесс. Ты же прекрасно знаешь о том, что кто-то пытался отравить короля и что яд был обнаружен только потому, что какой-то осел опрокинул чашу с лекарством, а собака короля слизала отраву.

Бесс задрожала от ужаса, плечи ее поникли.

— Вы задумали это отравление? — изумленно, словно не желая этому верить, прошептала она. — Я знала, вы всегда ненавидели Его Величество. Я знала о ваших политических амбициях. Но… но заговор против короля? Это безумие! Как могли вы пойти на такое злодейство?!

Пронзительный взгляд Питни, казалось, прожигал ее насквозь, словно вопрошая, действительно ли она такая дура или просто притворяется. Он никак не мог поверить, что она прежде никогда не догадывалась, как далеко простирались его планы.

— Это не было ни злодейством, ни безумием. Когда стоит вопрос о власти, истинно великие люди всегда готовы на решительные действия. Наш король собирается разрушить все то, что было достигнуто ценой многих жертв и лишений настоящими патриотами, которых роялисты с таким презрением называют «круглоголовыми». Я не могу допустить этого. Неужели ты могла хоть на миг подумать, что за этим отравлением действительно стоит этот мягкотелый книжный червь Винчелси?

В глазах Бесс появилось выражение ужаса, словно ей открылось нечто, полностью изменившее ход ее мыслей.

— Вы и в самом деле сумасшедший, — прошептала она, резко отворачиваясь.

По какой-то причине ее слова разъярили Питни. Да как смеет она называть его великолепный, хитроумный план безумием? Глупая женщина!

— Сумасшедший вряд ли мог бы все так ловко устроить, — с презрительной усмешкой бросил он. — Разве мог безумец все так тонко рассчитать и выбрать этого Винчелси для своих целей? Хоть его и разоблачили, но пострадал-то только он один! И разве безумие попытаться вернуть вам ваш драгоценный Фолкхэм-хауз? — Он зло осклабился, не скрывая своего торжества. — А ведь именно это и было моей главной целью. Независимо от того, умер бы король или нет, сэр Винчелси должен был быть обвинен сразу же, как только обнаружили яд. А с исчезновением сэра Винчелси я вполне мог выкупить Фолкхэм-хауз у короны. Теперь ты видишь, что все это я задумал для тебя, моя дорогая!

Бесс сжалась, в ее глазах сверкнуло возмущение.

— Вы не смеете вмешивать меня в свои преступления!

Питни зло усмехнулся и, обойдя Бесс, встал точно за ее спиной.

— Но это именно то, что я собираюсь сделать. Если ты когда-нибудь обмолвишься хоть словом о том, что тебе довелось сегодня услышать, то могу заверить, ты полностью разделишь со мной мою вину, моя милая женушка.

Он поднял хлыст и провел им по ее спине, испытывая явное наслаждение при виде дрожи, которая невольно прошла по ее телу.

— Вот так-то. Помни о том, что я могу сделать с тобой все, что захочу, — сказал он с довольной улыбкой. — Я могу подкупить служанку, и она поклянется, что ты рассказывала ей о своем преступлении. А Эштон может пустить любые слухи, подтверждающие твою вину. Вот видишь, ты уже и сейчас полностью замешана в этом преступлении, хотя и не подозревала об этом.

Бесс резко обернулась, и в ее больших карих глазах мелькнул неподдельный ужас.

— Вы готовы оклеветать свою собственную жену?

Он холодно улыбнулся.

— Только в том случае, если ты решишь предать своего мужа.

С этими словами Питни вновь поднял хлыстик и просунул его за полоску легкого шелкового шарфа, края которого скрывались в вырезе низкого выреза платья. Отодвинув в сторону шарф, он приоткрыл своему жадному взору пышную, белоснежную грудь жены. А затем так же медленно провел кончиком хлыста по ее нежной Коже.

105